Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле - Страница 9

— Дай старикашке глоток виски.

Минуты через две больной начал приходить в сознание. Он одним духом опорожнил стаканчик виски, поднялся с кровати и стал поспешно одеваться.

— Два доллара. Послезавтра приходите снова, — сказал доктор.

Больной сунул в руку мистера Риверса две долларовые бумажки, проводив их тем колючим взглядом, какой описан в тысяче уголовных романов. Мистер Риверс хотел было помочь пациенту надеть пиджак, но старичок сделал отвергающий жест и только буркнул:

— Довольно с меня вашей помощи.

— Вы уже уходите? — поспешил вдогонку энергичный доктор, схватив со стола несколько рекламок, на которых был напечатан его портрет, снятый в пору молодости, сопутствуемый целым рядом прекрасных изречений о целебной силе хиропрактики.

— Может быть, вы пожелаете раздать это вашим друзьям, чтобы и они тоже получили здесь помощь и облегчение? — проговорил он жизнерадостным тоном, протягивая больному собрание своих печатных трудов.

Больной, не удостаивая взглядом красиво отпечатанный текст, бросил на пол всю пачку и воскликнул:

— Стыдились бы!

Затем он опрометью кинулся к дверям и скрылся, не прощаясь.

— И так бывает, — беспечно заметил мистер Риверс своему ассистенту, который молча наблюдал за ходом событий. Иные пугаются первичной процедуры, но потом все-таки приходят снова.

Не успел он договорить, как в прихожей раздался нетерпеливый звонок.

— Иди же отвори, — сказал мистер Риверс, — и проси в кабинет.

Джерри даже попятился, не веря глазам своим, когда в дверях появился тот же больной, решительно направившийся в приемную.

— Я забыл здесь мои костыли, — сказал он почти мирным тоном.

— Простите, я тоже не заметил, — отвечал доктор. — Вот они, пожалуйста! Так смотрите же — как я сказал: послезавтра снова.

Посетитель ничего не ответил, но, дойдя до дверей, спросил, как будто немного стыдясь:

— В котором часу?

— В два часа, сэр…

— Спасибо, доктор.

Мистер Риверс поднял с полу разбросанные рекламки.

— Не забудьте и это.

Посетитель взял листки, сунул в карман и сказал:

— Я раздам их всем знакомым сегодня же. А что? Есть много людей, которым необходимо лечение… Еще раз благодарю вас, господин доктор.

Старый, измученный болезнями человек, худой и усохший, словно он жил только по воскресеньям, забыл у врача свои костыли. Он знал о боге лишь понаслышке, но тем не менее он благодарил бога за то, что еще жив. Когда он ушел, мистер Риверс и гражданин вселенной Джерри Финн, выпив по глотку виски, приступили к составлению программы на вечер. Бизнес необходимо было расширять. Надо было нести в народ чудеса хиропрактики. На роль апостола этого благородного знахарства был избран мистер Джерри Финн, которого некогда Старый свет назвал величайшим в мире правдолюбцем; теперь он готовился стать лекарским ремонтером, вербовщиком пациентов.

Хагар-сквер — это «публичная» часть Бруклина, где свободные граждане свободной страны могут открыто проявлять свободу слова: каждый имеет право превозносить свое и порицать чужое. Здесь зашли настолько далеко по линии свободомыслия, что даже позволили выступить в парке негритянской певице Мариан Андерсон, хотя ее место было в Гарлеме.

Вечер выдался ласково-теплый, почти жаркий. Погода исключительно благоприятствовала торговле мороженым и кока-колой, а также деятельности всемирно известного картеля «Транспирант», организовавшего на днях массированную рекламную атаку против докучливой потливости: «Зачем вы терзаете ближних своих противным запахом, когда несколько капель „Айседоры“ могут ликвидировать вашу потливость?»

Часовая стрелка приближалась к семи. Одетый в белый смокинг, Джерри Финн прохаживался по боковой дорожке парка вместе с доктором Риверсом и старался держаться так, как подобает мужчине. Им овладела мучительная, безликая тупость, и он все более терялся. Но доктор был оптимистом, как мы уже и раньше неоднократно упоминали, и любая ситуация казалась ему ясной. Он напряженно вглядывался в шумный поток Лэйк-авеню, ожидая что вот-вот наступит великий взлет его жизни, за который заплачено восемьсот долларов. Организацию этого взлета он поручил заботам всемирно известной рекламной фирмы «Стерлинг и сын».

В семь часов без одной минуты раздались первые фанфары, и на улицу из каких-то ворот выкатился радиоавтомобиль. Из громкоговорителя неслись популярнейшие мелодии, а в промежутках между ними — краткие сообщения: «Болезни побеждены! — Человеческая жизнь продлена! — Это факт, а не реклама! Абсолютно правдивая информация. Выступает всемирно известный профессор Джерри Финн…»

Джерри охватила дрожь. Его белый смокинг потемнел под мышками от пота, а стекла очков застлал густой туман. Но доктор Риверс был оживлен, как лентяй в субботу. Он прищелкивал пальцами, подталкивал Джерри в бок и восторженно вскрикивал:

— Джерри, друг! Смотри, смотри-ка! Нет, не зря они все-таки содрали с меня восемьсот долларов.

Джерри смотрел вперед, как пьяный, видя перед собой один лишь колеблющийся туман.

Медленно двигавшийся радиавтомобиль свернул на центральную аллею парка, распространяя вокруг фимиам рекламы. За машиной шли девять полуголых красавиц с большими плакатами. Все девушки были разительно похожи на Мэрилин Монро. Выросший на краю света Джерри Финн и не подозревал, что характерный женский тип, представительницей которого была Мэрилин Монро, вот уже два месяца как утвержден в качестве стандарта женской красоты. Мэрилин Монро стала нормой.

Радиоавтомобиль остановился в центре парка, и все Мэрилин выстроились вокруг, точно ангельская стража. Они и впрямь походили на ангелов: их очаровательные тела не были обременены земными одеждами.